Сектоведение в светском обществе

В последние годы всё чаще и чаще в России и соседних странах можно встретить активных деятелей, называющих себя «сектоведами», а также «сетоведческие журналы», «круглые столы» и даже «конференции». Возникает закономерный вопрос: что такое «сектоведение» и, раз уж его существование — факт, с которым мы вынуждены считаться, какое место оно может занимать в обществе?

Прежде всего, что такое сектоведение? Содержательно, «сектоведение» — это не свободный от оценок рассказ о различных религиях, предполагающий наличие у автора вполне конкретной критической позиции по отношению к объекту изучения (более или менее явно выраженной). В этом смысле «сектоведение» должно пониматься как раздел богословия, направленный на систематизацию положений вероучения, касающихся отношения к вероучению других религий или направлений внутри одной религии. Богословие, в свою очередь, представляет собой попытку структурировать, частчино рационализировать и систематически изложить вероучение определённой религии. В светском государстве, в котором религия отделена от государства, богословие направлено на производство специалистов для нужд религиозных общин. Проще говоря, богослов — это человек, от которого верующие ждут разъяснений по поводу волнующих их положений вероучения. Сектовед, в этом смысле, тоже богослов, который разъясняет членам религиозной общины отношение их религии к другим религиям («сектам»), ведёт полемическую деятельность с представителями других религиозных общин и прозелетическую деятельность, направленную на обращение членов других религиозных общин в свою веру.

Если понимать сектоведение таким образом, то многие связанные с ним скандальные моменты становятся более понятны, например, встречающиеся в сектоведческих кругах высказывания, сводящие ислам к ошибочно понятому Мухаммедом христианству, скандальные в том случае если они выдаются за исторический факт, становятся вполне приемлимыми, если к этому прибавить и акцентировать (и всегда держать её в голове) небольшую приставку: «С точки зрения православного вероучения,..» Ведь эта приставка радикально меняет смысл: теперь высказывание претендует не на описание реальности, а лишь на описание вероучения. И в таком смысле оно уже может иметь право на существование (действительно ли православное вероучение говорит о таком или нет — это оставим на суд православных богословов, им виднее). Даже саентологи, я думаю, не поспорят с фразой вида: «С точки зрения православия, саентология является заблуждением». Иными словами, когда православный сектовед говорит про ислам, он, на самом деле, говорит не про ислам, а про учение церкви относительно ислама. То же самое можно сказать и про другие оценки, которые можно найти в сектоведческой литературе, например, про «языческий материализм» Свидетелей Иеговы, «бесовскую сущность» Кришны (из цитированного выше выступления Дворкина) и т.д. Проще говоря, сектоведы, как ни парадоксально, не изучают «секты» — они изучают вероучение собственной религии, а религиоведческие дисциплины, такие как история религии, выступают для сектоведа, в лучшем случае, как вспомогательный инструмент для миссионерской деятельности и полемики с иноверцами и в этом смысле используются и трактуются узко и утилитарно.

Проблемы начинаются тогда, когда сектоведы — по неведению или умышленно — начинают выдавать свои занятия за религиоведение, т.е. за научное исследование соответствующих религий. Перед религиоведением, в отличие от сектоведения, ставятся буквально противоположные цели. В частности, религиовед учится понимать представителей различных религий, учится выстраивать с ними диалог и находить общий язык (поскольку без этого ни полевые исследования, ни адекватное прочтение религиозных текстов, извините, невозможно). Именно поэтому религиовед и только религиовед в светском государстве может выступать в качестве эксперта по вопросам религии, ведь он знаком с учениями различных религий и образом жизни их последователей и может разъяснить всё это понятным для неспециалиста языком.

Мораль в связи с этим простая: сектоведение, как и всё прочее богословие, для религиоведа — объект исследования. Проблемы же, связанные с деятельностью сектоведов, обусловлены некорректным самопозиционированием сектоведов, смешением понятий сектоведения и религиоведения, которое усугубляется тем, что государственные структуры не проводят границы между первым и вторым, воспринимая сектоведов в качестве «экспертов по религии», что не имеет никакого отношения к реальному положению дел.

Отдельно стоит оговорить ситуацию «религиоведа-сектоведа», т.е. человека, интересы и представления о мире у которого, по преимуществу, базируются на богословии, но который имеет религиоведческое образование и позиционирует себя в качестве религиоведа. Религиоведческое сообщество должно выстраивать с такими исследователями диалог, который должен быть направлен на прояснение их реального статуса. Если они хотят быть религиоведами, им придётся отложить в сторону свои богословские интересы и научиться видеть ценность в тех учениях, которые они изучают, научиться понимать их последователей и выстраивать с ними диалог, а не видеть в них «заблудшие души» и объект для прозелетизма. Если же они хотят быть именно сектоведами, то им нужно переквалифицироваться в богословов, отказаться от позиционирования себя в качестве «религиоведов» и сконцентрироваться на работе в рамках своей конфессии, не забывая, при этом, о том, что полемика с иноверцами должна осуществляться при строгом соблюдении прав человека, одним из наиболее фундаментальных среди котороых является право на свободу вероисповедания. В конце концов, даже православный собор, состоявшийся на Кипре, в своём послании это подтверждает: «»Православная Церковь <...> настаивает на том, что основополагающим правом является защита религиозной свободы, которая включает свободу совести, веры, отправления культа, как и все выражения религиозной свободы, будь то в личном или общественном порядке, как и право каждого верующего практиковать свободно, без вмешательства со стороны государства, исполнение своих религиозных обязанностей, публичное преподавание религии и условия функционирования религиозных общин».