Возвращение карательной психиатрии

Среди всех прочих новостей практически незамеченной осталась очень тревожная новая тенденция, характерная для 2016-2017 гг.: возвращение в Россию традиций карательной психиатрии как инструмента борьбы с инакомыслящими. А между тем уже три громких случая, иллюстрирующих эту тенденцию, попали в СМИ.

В городе Усть-Кут мэра Тамару Климину (ЛДПР), которая на выборах неожиданно для всех победила «официального» кандидата от «Единой России», политические оппоненты попытались снять с должности, ссылаясь на то, что у неё якобы стоит диагноз «шизофрения». Судебные разбирательства начались в декабре 2016 года и проходили довольно своебразно:

На первом же заседании представитель городского Следственного комитета настоял на том, чтобы направить Климину на экспертизу. В заключении государственного областного психоневрологического диспансера, эксперты которого несут уголовную ответственность за достоверность результатов, говорится, что шизофрении у Климиной нет. Но прокурор с экспертами не согласился и отказался принимать справку в качестве доказательства.

То есть, как Вы понимаете, лучший психиатр — это прокурор, пронзающий толщу реальности своим всевидящим оком. Потому что прокурор, видите ли, «не согласился с экспертами». В итоге, мэру удалось преодолеть этот кризис, но исключительно благодаря вмешательству депутатов от ЛДПР, которые задействовали ресурсы партийного аппарата.

Совсем недавно, чуть больше недели назад, в Санкт-Петербурге полиция арестовала политического активиста Петера Яблонского — и опять без привлечения психиатров не обошлось:

1 сентября полиция отвезла активиста в психо-неврологический диспансер. Там врач выписала направление о принудительной госпитализации в психиатрический стационар … Активиста после осмотра поместили в палату в закрытое соматопсихиатрическое отделение из-за составленного ранее направления на принудительное психиатрическое лечение. 3 сентября во второй половине дня активиста отпустили из больницы.

Ну и, конечно же, особенно удобной карательная психиатрия оказывается, когда её нужно использовать по отношению к представителям религиозных меньшинств и различных эзотерических учений, которых на постсоветском пространстве многие психиатры, по советской привычке и в противоположность международным нормам и психиатрическим теориям, склонны рассматривать как по определению больных только на основании их убеждений, а не на основании конкретных нарушений (мышления, аффективной сферы и т.д.) — что с психиатрической точки зрения совершенно недопустимо.

Показателен в этом отношении случай «магистра вуду» из Екатеринбурга:

В середине апреля 2016 года Кировский районный суд Екатеринбурга (тот же, что выносил решение об аресте видеоблогера Соколовского) направил на принудительное лечение Антона Симакова, называющего себя «магистром магии вуду». До того в отношении магистра возбудили уголовное дело по 148-й статье. Его проступок заключался в том, что в своем офисе Симаков совершил некий обряд, цель которого, по его словам, состояла в магическом воздействии на власти Украины. В обряде использовались кукла вуду, кровь жертвенного животного, а также предметы православного культа — погребальный покров, венчик, который надевают на покойников в церкви, печатный экземпляр разрешительной молитвы, которая читается в церкви по время отпевания, и небольшой деревянный крест.

Замечу, что вуду — это афро-карибская синкретическая религия, в которой действительно для проведения магических обрядов широко используется христианская атрибутика. Это связано с историей данной религии: она сформировалась в среде африканских невольников на Гаити, которые, естественно, пользовались единственной доступной им религиозной атрибутикой — европейской — интерпретируя её через призму своих верований. Поэтому в самом по себе поступке «магистра» не было ни чего-то совсем уж необычного, ни тем более цели оскорбить чьи-то чувства (а следовательно, не было и преступления, предусмотренного ст. 148).

К сожалению, особой грамотностью в сфере религии российские психиатры никогда не отличались. Многие из них, особенно старшее поколение, более чем охотно интерпретирует любые «странности» поведения как признак «ненормальности», не вдаваясь в детали. Благо, теоретический аппарат для такого применения уже был разработан в Советском Союзе психиатром А. Снежневским, где понятие неизвестной мировой психиатрии «вялотекущей шизофрении» позволяло ставить этот удивительный и де-факто неснимаемый диагноз буквально кому угодно. Ведь «вялотекущая шизофрения» — это удивительная штука: по существу, это гипотетическая разновидность шизофрении, протекающая без каких-либо симптомов и объективных критериев.

То есть, представьте себе, что у Вас всё хорошо: вы здоровы, температура 36,6, нет ни насморка, ни кашля. Вы приходите на рутинный медосмотр к терапевту, к примеру, в порядке диспансеризации. Далее Вы говорите что-то, что терапевту не нравится (например, Вы слушаете не ту музыку или голосуете не за ту партию), и Вам ставят диагноз «вялотекущий грипп». Вы пытаетесь возразить: ведь у Вас нет никаких симптомов и нет никаких оснований для такого диагноза. А терапевт отвечает, что, раз Вам нравится подобная музыка, Вы явно бредите — а значит, у Вас латентный жар. «Какой ещё жар?» — возмущаетесь Вы, — «У меня температура 36,6!» «Я здесь врач», — отвечает терапевт, — «мне виднее». Странно, не правда ли? Что ж, добро пожаловать в мир «вялотекущих» диагнозов советской психиатрии.

Существование подобного диагноза, надо сказать, вообще никак не вписывается в международную медицинскую практику и не раз критиковалось психиатрами [1, 2] как инструмент политизации психиатрии и превращения её из медицинской практики в инструмент борьбы с инакомыслящими.

Что же касается приложения этого именно к религиозной сфере, то уже не раз религиоведы отмечали опасность подобного использования психиатрии — классический пример, пожалуй, статья И. Я. Кантерова «На те же грабли». Отмечали, но, судя по всему, сделано до сих пор было недостаточно: представляется, что обращение внимание на эту проблему и, в том числе, обращение своих публикаций именно к психиатрам, а также к широкой аудитории, является необходимым условием для того, чтобы психиатрическое сообщество в России не скатывалось обратно к советским практикам и не становилось инструментом к руках «сектоведов», а постепенно двигалось вперёд к соответствию международным стандартам.