Россия как борец за свободу совести

В июле этого года Россия провела в ПА ОБСЕ резолюцию о недопустимости религиозной дискриминации. И, хотя на фоне историй последнего времени, связанных с запретами и ограничением деятельности в России целого ряда религиозных движений, это может показаться странным и прямо противоречащим реалиям российской политики, на самом деле, всё вполне логично. Всё дело в интерпретациях. А с интерпретациями в России в этом отношении тонкости две.

Первая состоит в том, что как преследование по закону о защите чувств верующих (№136-ФЗ), так и, например, ликвидация Московской Церкви Саентологии и вообще «борьба с сектантством» происходили и происходят именно под лозунгами борьбы за свободу совести. Например, уголовное преследование по статье об оскорблении религиозных чувств установлено как пп. 1 и 2 ст. 148 УК РФ «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий». Нарушение права на свободу совести, по мнению законодателей, выражается в следующем:

1. Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих

То есть, например, дело против Соколовского — это, согласно интерпретации российских законодателей, и есть ни что иное как самая настоящая защита свободы совести.

Далее, как предполагают некоторые российские идеологи, «секты» нарушают право граждан на свободу совести, т.к., как говорят нам многомудрые богословы-сектоведы, «секты» используют «промывание мозгов», «гипноз», «приемы психологической манипуляции» и т.д. и т.п. — а значит лишают человека свободы воли и его права выбрать «правильную» («традиционную» и даже, вполне вероятно, «этнически закреплённую») религию. Понятно, что в научной литературе несостоятельность идеи «промывания мозгов» была неоднократно показана (см. работы А. Баркер и Г. Мелтона), но кого это смущает?

Более тонкий ход был применён в случае Церкви Саентологии: их обвиняли в нарушении свободы совести, поскольку они зарегистрировали символы своей религии как товарные знаки; по мнению российских интерпретаторов тем самым они нарушили право других людей, не являющихся членами Церкви Саентологии, исповедовать идеи саентологии. В действительности, конечно, это полная ерунда — в США многие религиозные группы регистрируют свои названия и символы как товарные знаки, это стандартная практика, которая препятствует разве что путанице в названиях. Исповедовать же идеи саентологии, в принципе, может кто угодно — достаточно не использовать защищённые названия и символику.

Вторая тонкость состоит в том, что сейчас в России выстраивается идеологема, в соответствии с которой «секты» не являются «настоящими» религиями. За последние несколько лет были опробованы разные способы юридического оформления этого: саентологов назначали «социальной, а не религиозной группой» (что бы это ни значило), Свидетелей Иеговы признавали экстремистской организацией и т.д.

Более того, сейчас группой весьма ангажированных идеологов, без какого-либо вменяемого широкого представительства российских религиоведов, без учета международной практики и, естественно, без участия религиозных меньшинств, вполне официально прорабатывается на думском уровне включение борьбы с «сектами» (читай — систематическое ограничение свободы совести в России) в основную повестку дня и создание соответствующего законодательства. В чём, напомню, немало поспособствовала истерика, развёрнутая в прошлом году по поводу т.н. «групп смерти» в социальных сетях. «Парламентская газета» пишет:

О том, что сегодня секты перекрашиваются из чисто религиозных в иные «цвета», сектоведы сигнализируют давно. Это не только «психотренинги», но и сообщества в соцсетях. Последний чудовищный случай с самоубийством двух 15-летних подростков в Псковской области также оставляет вопросы. Специалисты не исключают, что дети стали жертвами «зомбирования», некоего «задания», которое они получили от адептов «клуба самоубийц». Такого же мнения придерживается и сенатор Елена Мизулина. «Не исключаю, что самоубийство школьников в Псковской области могло быть совершено под влиянием некой сектантской обработки», – сказала она.

В рамках этой борьбы предлагается ввести в российское законодательство на официальном уровне сегрегацию по религиозному признаку, выделяющую привелигированные («традиционные») религии, и религии, выводимые из-под защиты законодательства о свободе совести (что, естественно, противоречит разом и фундаментальным принципам прав человека, и Конституции, и закону «О свободе совести и религиозных объединениях»):

В этой связи сенаторы предлагают упрочить правовые позиции традиционных религий. Сегодня именно они являются самым мощным оплотом, который помогает вытаскивать людей из сект. И эксперты-сектоведы в России убеждены – прежде чем пытаться поставить запреты, надо законодательно определить статус традиционных религиозных организаций. Если это не сделать, то антисектантские законы в первую очередь ударят по традиционным религиям России.

Таким образом, нужно понимать, что в интерпретации российских законодателей всё сказанное ими не распространяется на религиозные меньшинства и всяких, понимаете ли, мерзких раскольников (к числу которых в России относят, например, Украинскую православную церковь Киевского патриархата), а относится только к «большим» и «традиционным» религиям, прежде всего, перечисленным в преамбуле закона «О свободе совести и религиозных объединениях». В этом смысле данный жест на уровне ПА ОБСЕ, в условиях, когда Россия прочно обосновалась в списках стран с неблагоприятной обстановкой в сфере свободы совести, это просто своеобразный символический жест для того, чтобы потом можно было сослаться на него в том духе, что, мол, не только не притесняем, но и впереди планеты всей по защите свободы совести посредством изничтожения зловредных сект и запретов антирелигиозных карикатур. А что кого-то притесняем — так это наветы Госдепа.

Иными словами, Россия сейчас пытается в буквальном смысле переопределить нормы международного права, объявив себя вслед за родиной особой, «суверенной», демократии, очевидно, и лидером в защите своих особых «суверенных» прав человека.

Тем не менее, представляется, что само по себе принятие этой резолюции всё же является положительным моментом. Как минимум, она даёт ещё один повод сослаться на официальный документ, фиксирующий ценность свободы совести — а это никогда не бывает лишним. Сегодня мы наблюдаем, как многие в России пытаются извратить принципы прав человека — и это тревожная тенденция. Букву принципов прав человека российские суды и идеологи пытаются использовать против их духа. Тем важнее сохранять ясное понимание этих фундаментальных принципов права в современном мире и уметь показать с опорой на факты несостоятельность искажающих трактовок.