Религиовед как правозащитник

Существует мнение, что религиовед утрачивает свою объективность в вопросах изучения НРД, становясь «адвокатом» НРД. Как выразился один коллега, если вы занимаете «правозащитную позицию, то в этот момент перестаёте быть религиоведом». Но действительно ли это так?

Здесь я хотел бы попробовать наметить границы понятия «светскости» в религиоведении и предложить свой взгляд на проблему границ между научной деятельностью и мировоззренческими разногласиями. Суть этой позиции можно изложить следующим образом: светский религиовед в своей работе должен руководствоваться светскими граджанскими принципами — потому и является объективным светским исследователем. Это, вообще-то, похоже на очевидность, но оказывается, что это совсем не очевидно для некоторых.

Давайте разберёмся, что значит руководствоваться светскими принципами? Это значит руководствоваться нормами, прежде всего, международного, а затем — национального светского права. Международные же нормы сформулированы в документах ООН, и, вероятнее всего, хорошо известны, но, поскольку ни в чём нельзя быть уверенным сегодня, я напомню то, что имеет отношение к религиоведению.

ВСЕОБЩАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

Статья 2. Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как-то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения. Кроме того, не должно проводиться никакого различия на основе политического, правового или международного статуса страны или территории, к которой человек принадлежит, независимо от того, является ли эта территория независимой, подопечной, несамоуправляющейся или как-либо иначе ограниченной в своем суверенитете.

Статья 18. Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных обрядов.

Статья 19. Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ.

Статья 20. Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний и ассоциаций. Никто не может быть принуждаем вступать в какую-либо ассоциацию.

Статья 26. Каждый человек имеет право на образование. Образование должно быть бесплатным по меньшей мере в том, что касается начального и общего образования. Начальное образование должно быть обязательным. Техническое и профессиональное образование должно быть общедоступным, и высшее образование должно быть одинаково доступным для всех на основе способностей каждого. Образование должно быть направлено к полному развитию человеческой личности и к увеличению уважения к правам человека и основным свободам. Образование должно содействовать взаимопониманию, терпимости и дружбе между всеми народами, расовыми и религиозными группами, и должно содействовать деятельности Организации Объединенных Наций по поддержанию мира.

Обратите внимание, что Ст. 26 прямо обязывает преподавателей, в том числе, преподавателей университетов, работать исходя из принципов «взаимопонимания, терпимости и дружбы между всеми народами, расовыми и религиозными группами». Мне представляется, что это и есть та общая платформа, которая может и должна объединять исследователей разной мировоззренческой ориентации: консерваторов и либералов, верующих и атеистов, православных и язычников. Более того, только эта платформа (заметим, в скобках, что с ней полностью согласуются и нормы российского законодательства), прямо отказывающася от исключительного статуса одной или нескольких религий, может создать условия для по-настоящему объективного религиоведческого исследования.

А если это так, то каждый религиовед в отношении религии, которую он изучает, становится правозащитником, поскольку религиовед как объективный учёный стремится действовать только в интересах права, всеобщего мира и взаимопонимания, а не в интересах отдельных социальных групп. И, напротив, каждый раз, когда на первое место выходят интересы конфессиональные, партийные, институциональные, личные, финансовые и даже государственные, из сферы объективного исследования мы переносимся в сферу общественно-политических дискуссий.

Иными словами, каждый религиовед немножко адвокат, но не в «ругательном» а в самом что ни на есть исконном смысле этого слова. Ведь в чём, в идеале, состоит функция адвоката? В том, чтобы добиться соблюдения прав подзащитного и справедливого решения суда. Как-то раз, на The Question, был хороший вопрос: «Каково быть адвокатом убийцы или террориста?» И был очень хороший ответ, суть которого сводилась к тому, что точно так же, как адвокатом любого другого человека. Потому что главная функция адвоката — не добиться победы любой ценой, а, прежде всего, обеспечить соблюдение прав подсудимого, таких, как право на защиту от пыток или право на справедливый суд, которые есть у всех людей без исключения.

Точно то же самое я могу сказать и о функции религиоведа в обществе, в отношении НРД ли, или в отношении любых религиозных групп в целом — не важно. Функция религиоведа — обеспечить объективную, непредвзятую картину, предоставить обществу объективную информацию о религиозных движениях и, называя вещи своими именами, реагировать на факты притеснения религиозных групп и т.д. В этом смысле религиовед всегда выступает как их адвокат. Мне могут нравиться или не нравиться те же самые саентологи или история про рептилоидов с Нибиру, но, если о них пишут некорректные с религиоведческой точки зрения вещи или если события, связанные с ними, некорректно освещают в СМИ, я, как религиовед, должен на это отреагировать.

Религиовед не существует в вакууме, а от религиоведения общество ожидает решения общественно-полезных, практических задач. Только так можно оправдать необходимость существования и финансирования религиоведения. Да что там говорить, не пишем ли мы во введении к диссертации и практическом значении наших исследований? Пишем, конечно. Единственный же способ такие задачи ставить и решать, не теряя светской объективной позиции — действовать в интересах светского же права. Потому что каждый раз, когда кто-то действуе в интересах «духовной безопасности», «традиционных конфессий», в интересах политических партий и религиозных организаций, он утраичивает объективную позицию и занимается уже чем-то другим, но не совсем светским религиоведением.